Я шел выносить мусор и увидел на снегу полбуханки хлеба. Поднял — хлеб оказался засохшим и больше напоминал камень, поэтому я бросил его в контейнер. И только отошел, как услышал сзади ругательства. В контейнере оказался пожилой человек. Одет вроде прилично… Дед достал тот самый хлеб, отряхнул его и бережно убрал в пакет.
На следующий день снова встретил деда, но уже на остановке. Доставая понемногу хлеб из пакета, он кормил птиц. Я присел на скамейке рядом с ним и стал наблюдать.
— Им нужно хорошо питаться. Зимой без еды тяжело, — внезапно сказал старик. — Не думал, что наступит день, когда люди перестанут ценить хлеб. Увы, я часто подбираю его на помойке. И дед начал свой рассказ про хлеб:
— «Тогда нас эвакуировали, — продолжал он. — Несколько дней ехали на поезде. Мне было восемь, а Сашке полгода. Мама постоянно прижимала нас к себе, чтобы согреть. Было очень холодно и никакой еды. Каждый сухарик мама делила на две части: одну, что побольше. протягивала мне, а другую клала себе в рот, долго жевала. потом отдавала Сашке, вон как эта ворона.
Я посмотрел в сторону, куда кивнул старик. Действительно большая ворона кормила из клюва птенца. Дедушка достал из кулечка очередной кусок хлеба и кинул по сторонам, а затем продолжил:
— Когда нас стали бомбить, поезд остановился. Кругом леса, поля и зима. Многие тогда погибли. Их хоронили прямо в снегу — все невероятно ослабли, да и лопат не было. У кого еще оставались хоть какие-то силы, уходили. Но куда никто не знал. В какой-то момент мама сказала, что нам тоже нужно идти, и, подхватив Сашу на руки, повела нас в лес. Шли долго. Ели снег, тогда он казался очень вкусным. Мама говорила, что это такая белая каша. А потом закончился последний сухарик. А потом…
Потом мама не проснулась. А я почему-то знал, что нам нужно идти. Теперь я нес Сашку на руках. И мы все шли, шли, шли… А потом я упал. Я взглянул на Сашку, а он улыбался и смотрел куда-то в сторону. Я увидел неподалеку огромную собаку. Она подошла к нам и обнюхала Сашку. Тот с радостным улюлюканьем протянул зверю обе ручки. Собака отбежала, остановилась, посмотрела на нас. Будто звала за собой, и уже медленным шагом пошла вперед.
Не знаю, откула у меня взялись силы, но я поднялся, взял брата на руки и пошел следом. Через поле мы вышли к деревне, и я тут снова упал. Очнулся оттого, что меня кто-то ладил. Я открыл глаза и позвал: „Мама! Мама!“ Но это была не она. Незнакомая женщина чем-то меня растирала. Рядом в люльке лежал Сашка. Немного придя в себя, я рассказал этой женщине нашу историю, упомянув про большую собаку. Она тогда улыбнулась и что-то сказала про волка…
Эта женщина приютила нас, заменив нам маму. Но я еще долго таскал хлеб со стола и прятал под кроватью — для настоящей мамы, которую продолжал ждать…»
— Парень, это последний автобус сегодня! — вывел меня из оцепенения голос водителя, который не закрывал передние двери, явно ожидая меня. Я вздрогнул и повернул голову — на скамейке никого не было…
С тех пор, если я находил засохшие хлебные кусочки, обязательно поднимал их, размачивал и отдавал птицам. И уж, конечно. у меня больше не поднялась рука бросать хлеб в мусорку.
_80x60_0f7.jpeg)
